Льюис Хэмилтон неоднократно комментировал завоевание седьмого титула, перспективы нового контракта и остросоциальные темы. В свежем интервью британский гонщик рассказал о закулисной работе, которая и позволила сделать из Mercedes непобедимую команду.
Вопрос: Как можно улучшить то, что уже почти идеально?
Льюис Хэмилтон: Я не могу вспомнить свой каждый сезон в Формуле 1, но в 2020-м в среднем я выступал на своём самом высоком уровне. С одной стороны, это естественный процесс, хотя не всегда получается всё сделать идеально. Разница с прошлыми годами заключалась в том, что последствия пандемии коронавируса дали нам больше времени подумать о своих ошибках.
В прошлом году я сильно выступал в гонках, но не был настолько хорош в квалификациях. Перед нынешнем сезоном я задумался о том, как устранить свои слабости, не потеряв сильные стороны. Мне удалось прибавить не только в квалификациях, но и в гонках. Это стало для меня неожиданностью.
Вопрос: Что вы изменили?
Льюис Хэмилтон: У нас те же шины, что и в 2019 году, и я научился работать с ними эффективнее. Я лучше понимаю техническую сторону вопроса и знаю, как нужно настраивать машину. До квалификации не всегда удаётся опробовать все варианты настроек, поэтому нужно быстрее принимать решение. Мы стали работать более эффективно, и это связано ещё и с взаимодействием с инженерами.
Вопрос: В чём вы можете прибавить в 2021 году?
Льюис Хэмилтон: С каждым годом прибавлять становится всё труднее и труднее, поскольку всегда легче сдать позиции. Каждый спортсмен в какой-то момент приходит к точке, когда он больше ничего не может сделать, кроме как поддерживать свою форму в оптимальном состоянии. Я не стою на месте и знаю, что нужно делать, чтобы прибавить физически и ментально. Это происходит благодаря тому, что я понимаю, что обстоятельства могут складываться ещё лучше.
Вопрос: Вы – мастер работы с шинами. Этот навык пришёл естественным путём или в какой-то момент наступило просветление, и вы поняли, что нужно делать?
Льюис Хэмилтон: Ещё со времён выступлений в GP2 я знал, как важно уметь работать с резиной. В моём стиле пилотирования ничего принципиально не изменилось. Умение беречь шины не имеет отношения к стилю пилотирования, скорее это зависит от того, что делает команда.
Когда я выступал в McLaren, то постоянно оказывал прессинг на команду, говорил им, какое давление и температура должны быть у шин, но они никогда меня не слушали. Я хотел, чтобы в Mercedes было иначе.
В начале сотрудничества между нами тоже происходила борьба, поскольку мы пробовали разные вещи. Можно разработать быструю машину, подобрать хорошие настройки, но самый большой вклад в результат вносят шины и умение максимально раскрыть их возможности на одном круге и на длинной дистанции. На это влияют такие вещи, как механические настройки и аэродинамический баланс.
Я давил на команду, чтобы аэродинамический баланс был таким, каким хочу я. С 2014 года мы меняли его в желаемом для меня направлении. Инженеры проводят симуляции, которые позволяют определить, каким должен быть баланс машины, но симуляции не могут сделать то, что способен сделать гонщик. Я чувствую машину.
Я также многому научился, рассказывая команде о своих пожеланиях, а также благодаря творческому подходу. Всё сводится к поиску компромиссов, и когда удаётся достичь хорошего результата, это становится вашим аргументом. Можно сказать команде: «Давайте сделаем именно так, хоть это и звучит безумно». Подобный подход помог нашей команде стать лучше.
Вопрос: По работе с инженерами можно отличить просто гонщика от хорошего гонщика?
Льюис Хэмилтон: Молодые гонщики не всегда понимают, как Михаэлю Шумахеру удалось сделать Ferrari столь успешной командой или мне сделать успешным Mercedes. Половина людей считает, что мне просто повезло оказаться за рулём хорошей машины. Сегодня я могу оценить то, что Михаэль сделал тогда. Вы должны стоять у руля, чтобы направлять группу умных, решительных и творческих людей. Это позволит однажды прийти к ситуации, когда машина станет идеально гармонировать с гонщиком.
Вопрос: Есть ли стандартный подход, который позволяет постоянно прогрессировать?
Льюис Хэмилтон: Каждую неделю я встречаюсь с командой, чтобы обсудить ситуацию. По моей просьбе число людей, которые участвуют в таких встречах, было увеличено. Я всегда знаю, в каком направлении изменится машина.
В прошлом часто были случаи, когда специалисты по аэродинамике рассказывали мне, какие проблемы они хотят решить, и какие их следующие шаги в развитии машины. Не раз мне приходилось говорить, что у нас нет проблемы, которую они пытаются решить. Мне всегда важен прямой разговор, поскольку я не хотел из вторых рук слышать о том, что планируют в аэродинамическом отделе. Без прямого разговора терялась большая часть информации.
В конце года, прежде чем говорить о критических точках машины, я говорю парням, что они заслужили успех. Затем мы обсуждаем, как улучшить наше взаимодействие, должны мы встречаться чаще или реже. Или мы обсуждаем список контрольных вопросов, и я говорю, что какой-то пункт не так важен, или его наоборот нужно поставить повыше в списке.
Вопрос: Что по сравнению с 2019 годом было улучшено в нынешней машине по следам вашей критики?
Льюис Хэмилтон: Инженеры часто считают, что всё знают лучше. Некоторые даже не любят слушать гонщиков – во всяком случае, так было в McLaren. В Mercedes всё по-другому. Я не прихожу к инженерам и не говорю: «Сделай это, сделай то». Я говорю: «Здесь что-то не так, мы можем сделать лучше». Спустя какое-то время они возвращаются ко мне и говорят: «Как насчёт того, чтобы мы сделали это так?». Таким образом, мы работаем вместе и движемся вперёд шаг за шагом.
Пример. У нас самая длинная машина в пелотоне. И самое смешное во всём этом то, что ни одна из команд не скопировала наше решение, хотя мы выигрываем большинство гонок. Соперники настолько увлечены своей концепцией, что не хотят смотреть по сторонам. Такая длина даёт нашей машине большую прижимную силу, но при этом делает её менее манёвренной.
В прошлом году наша машина была хороша в быстрых и среднескоростных поворотах, но не в медленных. Во время зимних тестов наблюдалась аналогичная тенденция. Я настаивал, чтобы мы по-другому настраивали машину, чтобы решить эту проблему. Не хочу вдаваться в подробности, но нам удалось прибавить в этом компоненте, и теперь у нас нет этой проблемы.
Вопрос: Передняя часть машины управляется лучше?
Льюис Хэмилтон: Мне всегда нравились машины, которые остро реагируют на движения руля. Однако у нынешних шин есть определённые ограничения – если сделать руль очень острым, то резина быстро перегреется. Следовательно, нужно искать точку равновесия, чтобы не перегреть шины, и улучшить управляемость – это своеобразные качели.
В прошлом году задняя часть машины отлично себя вела, но при этом машина была склонна к недостаточной поворачиваемости. В этом году мы поработали с аэродинамическим балансом, что дало нам больше свободы в выборе механических настроек передней части машины. Машина теперь лучше ведёт себя в медленных поворотах при более остром угле поворота руля.
Источник: f1news.ru
